—Насчёт “без молитв” ты не прав, — покачал головой император.
—Молитва и взрывающийся собор несовместимы, — отпарировал Айтон, — впрочем, нет без вины наказания. Жаль только, что грешат одни, а наказывают за это совсем других. Но в этом тоже есть свой смысл. Коллективная ответственность не совмещается с философией “моя хата с краю”.
—Подожди-подожди, — поднял руку император, — ты хочешь сказать, что окружающий меня мир создал я сам?
— Не льсти себе, он создан не тобой, но по твоему категоричному требованию. Новую реальность создаёт любой человек каждый раз, когда делает выбор. А вот получить второй шанс — это уникальное явление, ещё раз доказывающее твои феноменальные способности влиять на окружающую среду и взаимодействовать с ней…
—А ты, стало быть, следишь, чтобы я не наворотил лишнего?
Айтон закатил глаза.
—Нет, я не вмешиваюсь в твою кипучую деятельность и не мешаю делать выбор. У меня другая служба. Структура мироздания мертва без энергии. Например, власть, способность навязывать свои цели, свой образ будущего другим людям — это чистая энергия. Моя задача, чтобы ее количество со знаком минус не превышало ту, что со знаком плюс. Чтобы отрицательные эмоции не превалировали над положительными. Чтобы количество счастливых людей среди бедных и богатых, облеченных властью и бесправных, было примерно одинаковым… Если допустить перекос, вся конструкция мироздания обесточится, словно аккумулятор, у которого исчез один из полюсов…
—Так вот почему ты так поощрял терпимость и призывал к гуманности… Я, кажется, начинаю понимать решаемые тобой проблемы, ты всё время вынужден действовать в условиях дефицита положительной энергии.
—Да, зло не требуется стимулировать. Оно самовоспроизводится, как сорняк, прорастающий на любом неудобье. С положительными энергиями сложнее — они требуют кропотливой работы и всё равно хрупки, как хрустальная ваза. А ты, — совиные глаза “пограничника”, казалось, потеплели, — удивительный человек. Даже монотонный неквалифицированный труд сумел для многих сделать радостным и жизнеутверждающим.
—Для того, чтобы удовлетворить твои пожелания, я должен остаться здесь и не раздавать, а наоборот, концентрировать в своих руках все доступные полномочия.
Айтон наклонил голову и стал ещё больше похож на сову.
—Ты сам давно пришел к мнению, что самые могущественные политики подчиняются логике обстоятельств, она сильнее логики их намерений. И наоборот — взмах крыльев бабочки в теории Анри Пуанкаре способен вызвать лавину необратимых изменений.
— Амплуа насекомого для меня всё же несколько непривычно… И как будет выглядеть результат нашей совместной работы?
— Ну, например, в будущем некий правитель, усаженный на престол России западными покровителями путем кровавых интриг, может вдруг почувствовать непреодолимое желание покинуть трон. Его “Я устал, я ухожу!” станет громом среди ясного неба для вложивших миллионы в этого Иуду и надеявшихся нажиться на распаде страны на удельные княжества. Но самое удивительное, что все последующие действия недоброжелателей, ранее гарантированно провоцировавшие хаос и дезорганизацию российского государства, начнут приводить к противоположному результату. Яму, усердно копаемую для России, она вдруг начнет использовать, как окоп. Деньги, как главная сила Запада в борьбе за мировое господство, вдруг превратятся в его слабость. Течение энергии поменяется на противоположное. Без грома пушек и вражеских войск у порога, западная империя зла начнет разрушаться под тяжестью собственных грехов.
—Ты сам уже всё так детально продумал… Но… Откуда ты знаешь, что произойдёт в будущем?
— Время, как и пространство, материально. И если в вашем — трехмерном мире расстояние в сто лет надо прожить, в моем — четырехмерном, достаточно просто перевернуть страницу…
— Ах вот оно что! Это меняет дело и позволяет идеально планировать свои ходы, если, конечно, в таком безвременье слово “планировать” вообще уместно…
— Но без тебя, без такого, как ты, реализовать задуманное не смогу.
— Да, я помню… Почётная миссия — соучаствовать в работе творца… А здесь? Что останется здесь?
— Не беспокойся! Единожды созданная вселенная не может находиться без присмотра. На неё распространяются все законы мироздания. Какое-то время она будет существовать параллельно с той, которую ты покинул в 1953 м. Однако даже параллельные прямые пересекаются, поэтому слияние их неизбежно…
(*) Реальный исторический факт. Николай II настолько хорошо знал церковно-славянский язык, что вполне мог проверить качество работы профессиональных реставраторов.
Эпилог
21.06.1913, суббота
Ставка Верховного Главнокомандования.
— Я начну с севера, — начальник Разведуправления Генштаба генерал Потапов заметно нервничал, отчего чисто выбритое лицо покрылось пятнами. Его содокладчик контр-адмирал Непенин выглядел не лучше.
— Линейные крейсера «Мольтке» и «Гебен» в сопровождении легких сил «Бреслау» и «Ниобе», а также четырех мореходных истребителей, прибыли в Альтен-Фьорд. По сообщениям наших агентов в Стокгольме, на север проследовали цеппелины «LZ-103», LZ-108» и новейший «LZ-202». По не полностью проверенным данным, в Норвегию направляются четыре трансатлантических лайнера с двумя альпийскими горнострелковыми дивизиями. Они покинули Вильгельмсхафен согласно расписанию, но первый из них так и не прибыл в Нью-Йорк, а сразу несколько источников уверяют, что купить билеты на эти рейсы было совершенно невозможно. Кроме того, несколько офицеров с нарукавными знаками в виде эдельвейса были замечены в порту незадолго до отхода кораблей. Если все четыре лайнера сформировали единый отряд, то они должны были выйти на траверз Груманта сегодня в пятнадцать-тридцать.
— А все тяжелые линкоры остались на Балтике? — уточнил генеральный секретарь Главного Политического Управления, однорукий монах в ранге викария, кавказской наружности с рябым лицом и тяжелым горским акцентом. Два находившихся под его началом келейника вели записи, а сам генсек отвечал за полноту и точность протоколов, поэтому за три года с момента пребывания на этой технической по своей сути должности все уже привыкли к таким уточняющим вопросам, а фактический генеральский статус, георгиевские орденские планки и нашивки за ранения ветерана русско-британской войны придавали мирному монаху весомый авторитет среди военных.
— Так точно, Иосиф Виссарионович. Пять линкоров типа «Дойчланд» и пять — типа «Нассау», все — с одиннадцатидюймовыми орудиями, три дня назад вышли на учения в район Борнхольма. Туда же стянуты четыре дивизиона миноносцев ближнего радиуса действия, два отряда У-ботов и неустановленное количество тральщиков. Борнхольмская и Кильская бригады морской пехоты тоже принимают участие в данных учениях.
— Цеппелины? — уточнил викарий.
— Вся первая бригада, восемь килей, — кивнул Непенин. — Один из этих цеппелинов дважды «заносило ветром» в Ирбенский пролив, в район наших минных банок. Немцы принесли извинения, но…
— Такие же «ошибки» немецкие летчики уже допускали южнее, на всем протяжении нашей западной границы, — подтвердил генерал Потапов, — и частота таких «ошибок» достигла максимума две недели назад, а потом резко снизилась, одновременно с сокращением искрообмена восточнопрусской, польской и болгарской группировок, якобы «выведенных на отдых» перед десантом в Британию.
— За-замечу, что в по-последний раз германцы бомбили Ло-ондон бо-больше месяца назад, — с трудом выговорил полковник Уточкин, изрядно заикающийся ещё с детства и усугубивший этот дефект после аварии во льдах Арктики. При всей своей славе лихого и не слишком-то склонного к кропотливой штабной работе пилота, фотографическая память и способность оперировать в уме пятизначными цифрами делали его незаменимым участником подобных заседаний. — И сра-сразу после этого их начало «за-заносить» через нашу границу.